Nacionalistas - Tautininkas - Patriotas - Žygeivis - Laisvės karys (Kalba - Istorija - Tauta - Valstybė) • Temos rodymas - Владимир Симиндей. ПРИБАЛТИКА-1939: ПАКТЫ С ГИТЛЕРОМ

Peržiūrėti neatsakytus pranešimus | Peržiūrėti aktyvias temas

Pagrindinis diskusijų puslapis » ***Enciklopedija - Istoriniai šaltiniai ir faktai (metraščiai, kronikos, keliautojų užrašai, dokumentai, knygos) » Istoriniai, politiniai, kariniai, ekonominiai 20 ir 21 amžių dokumentai ir faktai

Visos datos yra UTC + 2 valandos [ DST ]

Владимир Симиндей. ПРИБАЛТИКА-1939: ПАКТЫ С ГИТЛЕРОМ

Puslapis 1 iš 1

[ 2 pranešimai(ų) ]

Spausdinti

Ankstesnė tema | Kita tema

Autorius

Žinutė

Žygeivis

Pranešimo tema: Владимир Симиндей. ПРИБАЛТИКА-1939: ПАКТЫ С ГИТЛЕРОМ

Parašytas: 11 Spa 2019 17:54

Svetainės tvarkdarys

Užsiregistravo: 05 Spa 2006 01:16
Pranešimai: 27135
Miestas: Ignalina

ПРИБАЛТИКА-1939: ПАКТЫ С ГИТЛЕРОМ

https://imhoclub.lv/ru/author_page/1879

Владимир Симиндей
Историк

IMHOclub публикует фрагмент из только что вышедшей в Москве книги: Антигитлеровская коалиция — 1939: Формула провала. (Сборник статей / Под общей ред. В.Ю. Крашенинниковой. М.: Кучково поле, 2019).

Влияние Мюнхенского сговора и раздела Чехословакии на ситуацию в Прибалтике носило драматический характер и повлекло за собой суровые последствия, включая вовлечение Литвы, Латвии и Эстонии в пакты с нацистской Германией.

Взрывное усиление германского фактора в Европе повлекло за собой актуализацию «немецкого вопроса» в Прибалтике: положение балто-немецких меньшинств и статус Мемельланда (Клайпедского края) в Литве. Эта страна в 1938 — начале 1939 гг. оказалась под мощным перекрестным давлением.

Польша еще до соучастия в разделе Чехословакии использовала международный кризис, чтобы принудить Литву к установлению дипломатических отношений, отказу от категорического неприятия оккупации Виленского края в 1920 г. и дистанцированию от СССР (ультиматум от 17 марта 1938 г.). А ведь именно Литва в межвоенный период выполняла миротворческую роль бреши в «санитарном кордоне» против СССР, не участвуя в польских комбинациях и опасаясь германского реваншизма.

Затем Германия, использовав свой опыт по расчленению Чехословакии и попустительства со стороны Великобритании и Франции, 22 марта 1939 г. (спустя неделю после введения германских войск в Прагу) заставила литовское руководство подписать в Берлине Договор о передаче Мемельланда Германии. Литва оказалась в шаге от статуса германского протектората.

Советское руководство в целом было осведомлено о политических раскладах и симпатиях в прибалтийской верхушке, получая характеристики действующих лиц не только от полпредства в Риге, но и по линии разведки. Так, достоянием ГУГБ НКВД СССР стал доклад чехословацкого посла в Риге Павла Берачека в МИД ЧСР от 21 сентября 1938 г. по вопросу об отношении Латвии и других прибалтийских стран к вероятному советско-германскому конфликту и мировой войне.

В нем были проанализированы противоречивые настроения в окружении латвийского диктатора Карлиса Улманиса и приведена нелестная характеристика латвийского диктатора, данная французским послом в Риге Жана Трипье:

«Он реагирует на все как немец. Когда он сталкивается с силой, он пресмыкается, когда чувствует себя более уверенным, становится наглее».

В этом докладе также был представлен вывод:

«Со своей стороны считаю, что окончательное решение Латвии — зависело бы от первоначальных успехов той или иной стороны, но все же предполагаю, что в случае столкновения русских и немецких войск на территории Латвии, латыши, пожалуй, решили бы стать на советскую сторону, учитывая симпатию большинства народа. […] Что касается президента Улманиса, то он не мог бы противопоставить себя крестьянству и в этом случае, вероятнее всего, пошел бы вместе с армией и аграрниками против немцев. Другое дело, если англо-французская комбинация проявила бы свою военную беспомощность и неподготовленность, а немцы имели бы молниеносные успехи вначале»1.

Как известно, мрачный прогноз пражского дипломата относительно положения западных союзников в первые годы войны оправдался.

Последовательное укрепление германского влияния в Прибалтике, а также крушение проектов коллективной безопасности вызывало в Кремле серьезное беспокойство. Еще в 1936 г. руководитель Советского государства Иосиф Сталин публично выразил обеспокоенность в связи с возможностью сдачи прибалтийскими странами «границы в кредит» для агрессии против СССР2.

Маркером перехода под крыло германского орла стало выдвижение Берлином в 1938 г. под предлогом «воспитания прессы в духе нейтралитета» требований к странам Прибалтики навести «арийский порядок» в печатных изданиях, убрав евреев из состава корреспондентов за рубежом, редакционного руководства, а также из числа владельцев газет. Официальная Рига вскоре согласилась с антисемитскими претензиями нацистов в отношении издательского бизнеса и журналистики, устроив «чистку» в ведущих изданиях. Таковая была произведена, в частности, в латышских газетах «Свободная земля» (Brīvā zeme) и «Последние новости» (Jaunākās ziņas), а также в русскоязычном издании «Сегодня».

Другой иллюстрацией подчинения германской воле прибалтийской дипломатии стала ситуация с отказом от автоматического применения Эстонией, Латвией и Литвой статьи 16 Статута Лиги Наций, позволявшей, среди прочего, транзит советской военной силы по их территории, акватории и воздушному пространству для борьбы с агрессором в случае нападения на Чехословакию.

Берлин при поддержке Таллина сумел надавить на Ригу и Каунас, выступив с угрожающей позицией: руководство рейха «не считает нейтральными страны, допускающие проход иностранных войск через их территории»3. В результате 19 сентября 1938 г. Эстония и Латвия, а 22 сентября — Литва заявили о необязательности применения статьи 16, приняв тем самым и германское толкование «нейтралитета» (законы о котором в срочном порядке прибалтами были разработаны, утверждены и объявлены)4.

В обстоятельствах, когда Запад настойчиво желал перенацелить агрессию Гитлера на Восток (что показали Мюнхенский сговор 1938 г. и раздел Чехословакии, все попытки выстроить единый фронт против нацистов не увенчались успехом, а Москва опасалась военного нападения не только со стороны Германии, но и Великобритании с Францией, при возможном участии Польши и Румынии в той или иной конфигурации союзников), — в этих обстоятельствах доверие к Эстонии, Латвии и Литве как политически устойчивому и в военном плане состоятельному союзнику или нейтралу улетучивалось у всех заинтересованных сторон, включая СССР.

На фоне затухания геополитического интереса к Балтийскому региону у Великобритании5 и Франции официальные Таллин и Рига стали в несколько большей мере прислушиваться к мнению Москвы, но предприняли отчаянную попытку заискивания перед Адольфом Гитлером.

Так или иначе, прогерманский крен во внешней политике Эстонии, Латвии и Литвы после Мюнхенского сговора и цепочки последовавших событий неоспорим. Эстонский историк Магнус Ильмярв дает объяснение ориентации прибалтийских правительств на нацистский рейх:

«К 1939 г. в условиях международного кризиса в Европе Латвия и Литва, следуя за эстонским примером поиска убежища под прикрытием риторики нейтралитета, также стали придерживаться внешнеполитической ориентации, которая в наименьшей степени служила национальным интересам этих стран.

Мотивируя это страхом ликвидации частной собственности большевистским Советским Союзом, правительства Эстонии, Латвии и Литвы возложили все свои надежды на нацистскую Германию, как наиболее мощного оппонента большевизма»6.

Немецкий дипломат, руководитель VI (скандинавского) реферата Политического отдела МИД Германии Вернер фон Грундхер цу Альтенхан унд Вейхерхаус 6 июня 1939 г. в своей служебной записке, подчеркнув, что Берлин и Таллин связывают дружеские отношения даже в военной сфере, указывал на источник прогерманского «вдохновения» и латвийской дипломатии:

«Под влиянием возросшей мощи Великой Германии примерно год назад Латвия также изменила свое отношение к Германии и сегодня проводит настоящую политику нейтралитета»7.

Скупая встречная лесть в адрес эстонской и латвийской дипломатий (за их выверенный с Берлином антисоветский «общий знаменатель») имела и оборотную сторону в отношении литовских соседей Германии — шантаж.

20 марта 1939 г. Германия потребовала от Литвы передать ей Клайпеду (Мемель) с прилегающей территорией. Шантаж увенчался успехом: 22 марта в Берлине министр иностранных дел Литвы Юозас Урбшис подписал Договор между Литовской республикой и Германским рейхом, предусматривавший передачу Клайпедского края Германии, немедленную эвакуацию из него литовских военных и полицейских сил и принятие на себя обязательств «не использовать друг против друга силу и не поддерживать третью сторону в ее попытках использовать силу против любой из сторон».

Захват Клайпеды сопровождался демонстрацией военно-морской мощи Германии; Гитлер на линкоре «Дойчланд» отправился из Свинемюнде в Мемель, чтобы лично с триумфом посетить отнятый у Литвы город. Правительства Великобритании и Франции не оказали противодействия Берлину, хотя и относились к числу участников подписанной в 1924 г. в Париже конвенции, признававшей Клайпедский край составной частью Литвы8.

Обстоятельства подготовки, подписания и вступления в силу пактов Латвии и Эстонии с нацистской Германией, относящиеся к периоду весны–лета 1939 г. — кульминации сближения Латвии, как и Эстонии, с Третьим рейхом — включают в себя вереницу различных событий и их интерпретаций теми или иными акторами предвоенной внешней политики.

Мюнхенский сговор 1938 г. и раздел Чехословакии, ультимативная политика Польши и агрессивные действия Германии в отношении Литвы, почти весь межвоенный период считавшейся брешью в «санитарном кордоне» против СССР, неудачи в попытках выстроить единый фронт против нацистов, искавших комбинации для похода на СССР, в значительной степени — за ресурсами Украины и Кавказа…

На фоне затухания геополитического интереса к Балтийскому региону у Великобритании9 и Франции (называвшееся в дипломатических кругах иной раз и просто «дезертирством») официальные Рига и Таллин стали несколько более внимательно прислушиваться к мнению Москвы, но по-прежнему недооценивали тотальность экспансионистских притязаний Гитлера и предпочли подыграть Берлину из-за своих антисоветских страхов, а также желания заручиться немецкой поддержкой декларативного «абсолютного нейтралитета», вскоре оказавшейся эфемерной.

Разве обманывал амбициозный глава МИД Латвии Вильгельм Мунтерс руководителя германского внешнеполитического ведомства Иоахима фон Риббентропа, утверждая: дислокация латвийской армии свидетельствует, что «мы вообще никогда в военном отношении не ориентировались иначе, как только против Востока»?10

Оккупация Германией «остальной» Чехословакии 14–15 марта 1939 г. не стала «ледяным душем» и не привела к принятию официальной Ригой советского покровительства независимости Латвии.

В предупреждениях из Москвы о недопустимости сближения с Германией зазвучали жесткие нотки, которые рассчитывавшими на свои таланты и везение Мунтерсом и его эстонским коллегой министром иностранных дел Карлом Сельтером были определенно замечены, но проигнорированы и лишь подхлестнули попытку встроиться в фарватер германской политики при некотором отдалении от Великобритании и стремительно терявшей международный престиж Франции.

Так или иначе, прогерманский крен во внешней политике Латвии и Эстонии весной–летом 1939‑го неоспорим. Эстонский историк Ильмярв дает такое объяснение ориентации прибалтийских правительств на нацистский рейх:

«К 1939 г. в условиях международного кризиса в Европе Латвия и Литва, следуя за эстонским примером поиска убежища под прикрытием риторики нейтралитета, также стали придерживаться внешнеполитической ориентации, которая в наименьшей степени служила национальным интересам этих стран. Мотивируя это страхом ликвидации частной собственности большевистским Советским Союзом, правительства Эстонии, Латвии и Литвы возложили все свои надежды на нацистскую Германию, как наиболее мощного оппонента большевизма»11.

20 апреля 1939 г. в торжествах, посвященных 50-летию Гитлера, в числе довольно узкого и пестрого круга почетных гостей из-за рубежа приняли участие начальник Генштаба эстонской армии генерал Николай Реэк, начальник штаба латвийской армии Мартиньш Хартманис, а также латвийский генерал Оскарс Данкерс, получившие протокольные награды из рук фюрера. В кулуарах обсуждались варианты закрепления отношений между странами.

Чтобы приступить к срочной разработке соглашений на своих условиях, Берлин воспользовался как пропагандистским поводом апрельским письмом президента США Франклина Делано Рузвельта к итальянскому дуче Бенито Муссолини и германскому фюреру, в котором тот тактически проигрышно предложил им предоставить ряду стран, включая Латвию и Эстонию, гарантии безопасности.

В качестве «пряника» Риббентроп согласился не связывать готовящийся договор с проблемой положения балтийских немцев, расширить торгово-экономическое сотрудничество и предоставить латышам доступ к закупкам современного германского вооружения — с расчетом на привязку латвийской армии к немецким технологиям и их возможное использование в восточном направлении.

В ответ латвийское руководство подчеркивало и без того очевидную ненаправленность военно-политического союза с Эстонией против Третьего рейха, а также организовало 22 мая помпезное празднование 20-летия «освобождения Риги от большевиков» (взятия с боями Риги штурмом и изгнания из столицы правительства Советской Латвии во главе с Петером Стучкой) с участием внушительной делегации из Германии.

Конечно, нацисты желали еще большего своего участия в этом политическом действе, но таковое возбудило бы вал просоветских настроений в народе, вносило бы дополнительный диссонанс в геополитические предпочтения правящих национал-бюрократических кругов и широких слоев населения, как и в соседней Эстонии. Латвийский политик и публицист Маврик Вульфсон отмечал в этой связи:

«По существу, это был вызов не только большинству антигермански настроенного населения Латвии, но и западным союзникам»12.

Добавим к этому, что и Советскому Союзу — в первую очередь.

Наконец, 7 июня 1939 г. в Берлине в торжественной обстановке Мунтерс и Риббентроп вместе с эстонским министром иностранных дел Сельтером подписали пакты о ненападении на 10 лет, с автоматическим продлением еще на 10 лет, если договоры не расторгались за год до установленного срока.

Помимо обязательств сторон не воевать и не использовать силу в двусторонних отношениях, Рига и Таллин отказывались от каких-либо англо-франко-советских гарантий, что не фиксировалось в тексте, но было с практической точки зрения весьма ценным дипломатическим трофеем для Берлина.

Латвийскую и эстонскую делегации ждал радушный прием с участием рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера и начальника штаба Штурмовых отрядов (СА) Виктора Лютце, осмотр нацистских учебных заведений.

Надо заметить, что западная пресса встретила заключение этих договоров весьма прохладно, а то и негативно, отмечая не только усиление зависимости Латвии и Эстонии от Германии, но и эвентуальную направленность пактов против СССР.

Правительство Улманиса, за упразднением в стране после госпереворота 15 мая 1934 г. парламента, само ратифицировало пакт 21 июня 1939 г., опубликовав его в печатном официозе «Правительственный вестник» (Valdības Vēstnesis) 28 июня сразу на двух языках: государственном латышском и немецком. Пакт Мунтерса–Риббентропа вступил в силу 24 июля 1939 г. после того, как в Берлине состоялся обмен ратификационными грамотами. По схожему сценарию шла имплементация пакта с Гитлером и в Эстонии.

До подписания советско-германского договора о ненападении и секретного протокола к нему оставался ровно месяц…

Распространившиеся в дипломатических кругах еще на этапе подготовки договоров слухи о секретных положениях или негласных условиях их подписания активно опровергались как Германией, так и прибалтийскими подписантами, понимавшими, что «русские возьмут наш договор с немцами “под лупу”»13.

Информацией о, по меньшей мере, политической асимметричности в немецких предложениях Риге и Таллину (по сравнению с советскими предложениями и положениями уже существовавшей договорно-правовой базы этих двух стран с Советским Союзом) обладали и в Москве, подозревая при этом худшее.

В Москве помнили о «смятом» Польшей и Германией политическом курсе Литвы, неустанно пытаясь заручиться поддержкой властей Латвии и Эстонии на коллективно-перекрестные гарантии их нейтралитета великими державами.

Некоторые подробности этой осведомленности и активности можно найти в отчете посланника Латвии в Великобритании Карлиса Зариньша Мунтерсу о беседе с полпредом СССР в Великобритании Иваном Майским, где отмечается:

«Майский мне далее сказал — ему совершенно ясно, что у Балтийских государств не было бы причин отклонять предложение Германии договора о ненападении, но по его информации германский проект отличается от российского существенной клаузулой. По российскому проекту договор о ненападении теряет свою силу автоматически, если одно договаривающееся государство нападает на какое-то иное государство. В немецком договоре подобной клаузулы нет. То есть, если Германия напала бы на какого-то соседа Латвии, то все же договор о ненападении между Латвией и Германией остался бы в силе»14.

Тревожило официальные Ригу и Таллин также эвентуальное негативное отношение Лондона к фактическому втягиванию их в орбиту Берлина, хотя и сама британская дипломатия уже дала заметный крен к самоустранению от решающего влияния на событийный ряд в Прибалтике. В ответ на довольно вялое, но едва завуалированное неудовольствие Великобритании, выраженное в меморандуме британского посольства в Риге от 12 мая 1939 г., тотчас последовало уверение Мунтерса в том, что «заключение договора о ненападении не связано условиями».

Уже после Второй мировой войны убийственно точную характеристику сути происходившего тогда дал пребывавший в жесткой оппозиции к политике умиротворения нацисткой Германии британский лидер Уинстон Черчилль:

«Эстония и Латвия подписали с Германией пакты о ненападении. Таким образом, Гитлеру удалось без труда проникнуть вглубь слабой обороны запоздалой и нерешительной коалиции, направленной против него»15.

Несмотря на то, что в архивных фондах не найдено каких-либо подписанных сторонами особых приложений военно-политического характера к договорам о ненападении от 7 июня 1939 г., в Федеральном архиве Германии отложился документ, который содержит прямое указание на секретный протокол («секретную клаузулу»)16 к этим договорам и раскрывает его положения. 8 июня 1939 г., то есть спустя день после подписания «пакта Мунтерса–Риббентропа» и «пакта Сельтера–Риббентропа», высокопоставленный сотрудник пропагандистской Службы немецких новостей для зарубежья Георг Дертингер, тесно взаимодействовавший с разведкой Риббентропа DIS III, писал в своем информационном отчете № 55:

«Эстония и Латвия помимо опубликованного договора о ненападении договорились с нами и еще об одной секретной клаузуле. Последняя обязывает оба государства принять, с согласия Германии и при консультациях с германской стороной, все необходимые меры военной безопасности по отношению к Советской России. Оба государства признают, что опасность нападения для них существует только со стороны Советской России и что здравомыслящая реализация их политики нейтралитета требует развертывания всех оборонительных сил против этой опасности. Германия будет оказывать им помощь в той мере, насколько они сами не в состоянии это сделать»17.

В научный оборот на немецком языке субстантивную часть этого источника ввел германский историк, профессор Рольф Аманн в 1988 г. в своей монографии о 15-ти межвоенных пактах о ненападении18, находя все основания полагать, «что по крайней мере ядро утверждения Дертингера было правильным»19. Пристальное внимание обращал на «меморандум Дертингера» и эстонский историк Ильмярв, автор фундаментального труда «Безмолвная капитуляция. Внешняя политика Эстонии, Латвии и Литвы между двумя войнами и утрата независимости…»20.

Вопрос о секретных договоренностях (условиях, клаузулах, протоколах), сопровождавших письменно или устно заключение пактов Мунтерса–Риббентропа и Сельтера–Риббентропа, тем не менее, остается в числе «острых» историографических вопросов по тематике предвоенных пактов Риббентропа.

Как, собственно, и проблема адекватной и максимально точной интерпретации (без)вольного соучастия Риги и Таллина в германском дипломатическом наступлении весны-лета 1939 г., полуизоляции Польши, откладывании оккупации Германией Прибалтики взамен за создание в регионе «задела на будущее» для борьбы с Советским Союзом — если бы Берлину не удалось договориться со Сталиным, а переговоры Москвы, Лондона и Парижа, наоборот, увенчались бы хоть сколь-нибудь заметным успехом.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Прибалтика и геополитика. Сб. док-тов (1935–1945). М., 2006. С. 54–58.

2. Правда. 1936. 5 марта.

3. Ilmjärv M. Silent submission. Formation of foreign policy of Estonia, Latvia and Lithuania. Period from mid-1920-s to annexation in 1940. Stockholm, 2004. P. 285.

4. См.: Ковалев С. Н. СССР и Прибалтика: нейтралитет и договоры о взаимопомощи 1939 года // Военно-исторический журнал. 2011. № 8. С. 33–34.

5. См.: Feldmanis I., Stranga A., Virsis M. Latvijas ārpolitika un starptautiskais stāvoklis (30. gadu otrā puse). Rīga, 1993. 21. lpp.; Zunda A. Latvijas un Lielbritānijas attiecības 1930–1940. Realitāte un ilūzijas. Rīga, 1998. 9., 10. lpp.

6. Ильмярв М. Балтийские страны в 1939–1940 гг.: замыслы и возможности // Международный кризис 1939–1941 гг.: От советско-германских договоров 1939 года до нападения Германии на СССР. М., 2006. С. 276.

7. Цит. по: Bleiere D., Butulis I., Feldmanis I., Stranga A., Zunda A. Latvija Otrajā pasaules karā (1939–1945). Rīga, 2008. 17. lpp.

8. Наумов А. О. Дипломатическая борьба в Европе накануне Второй мировой войны. История кризиса Версальской системы. М., 2007. С. 370.

9. См., например: Feldmanis I., Stranga A., Virsis M. Op. cit. 21. lpp; Zunda A. Op. cit. 9., 10. lpp.

10. Цит. по: Bleiere D., Butulis I., Feldmanis I., Stranga A., Zunda A. Op. cit. 17. lpp.

11. Ильмярв М. Указ. соч. С. 276.

12. Вульфсон М. 100 дней, которые разрушили мир: Из истории тайной дипломатии. 1939–1940. Рига, 2001. С. 69.

13. Отчет посланника Латвии в Германии Э. Криевиньша В. Мунтерсу о беседах со статс-секретарем МИД Германии Э. фон Вайцзеккером и посланником Эстонии в Германии К. Тофером, связанных с подготовкой пактов о ненападении (16 мая 1939 г.). См.: Симиндей В. В., Кабанов Н. Н. Заключая «пакт Мунтерса-Риббентропа»: архивные находки по проблематике германско-прибалтийских отношений в 1939 г. // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2017. № 1 (8). С. 192.

14. Там же. С. 190.

15. Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1997. Т. 1. С. 181.

16. Клаузула (лат. clausula — заключение, окончание) — здесь: специальное условие, отдельный пункт международного договора, оговорка в договоре или дополнение, прилагаемое к нему, имеющие особое значение.

17. Dertinger, Informationsbericht 55. Bundesarchiv Koblenz (BA), ZSg. 101, 34. (Цит. в пер. на рус. по: Ahmann R. [1988]).

18. Ahmann R. Nichtangriffspakte. Entstehung und operative Nutzung in Europa 1922–1939. Mit einem Ausblick auf die Renaissance des Nichtangriffsvertrages nach dem Zweiten Weltkrieg, Baden-Baden 1988 (Internationale Politik und Sicherheit, Bd. 23). S. 651.

19. Ahmann R. The German Treaties with Estonia and Latvia of 7 June 1939 — Bargaining Ploy or an Alternative for German-Soviet Understanding? // Journal of Baltic Studies, Vol. XX, № 4 (1989), S. 350.

20. См.: Ilmjärv M. Hääletu alistumine. Eesti, Läti ja Leedu välispoliitilise orientatsioni kujunemine ja iseseisvuse kaotus 1920. Aastate keskpaigast anneksioonini. Tallinn: Argo, 2004. lk. 558; Ильмярв М. Безмолвная капитуляция. Внешняя политика Эстонии, Латвии и Литвы между двумя войнами и утрата независимости (с середины 1920‑х годов до аннексии в 1940). М., 2012. С. 401–402.

_________________
Tautos jėga ne jos narių vienodume, o vienybėje siekiant pagrindinio tikslo - Tautos klestėjimo.

Į viršų

Žygeivis

Pranešimo tema: Re: Владимир Симиндей. ПРИБАЛТИКА-1939: ПАКТЫ С ГИТЛЕРОМ

Parašytas: 30 Gru 2019 19:28

Svetainės tvarkdarys

Užsiregistravo: 05 Spa 2006 01:16
Pranešimai: 27135
Miestas: Ignalina

«Антигитлеровская коалиция 1939 — формула провала»

https://www.invissin.ru/books/anti-hitl ... tion-1939/

Приобрести книгу в издательстве «Кучково поле»

К 80-летию событий весны и лета 1939 года Институт внешнеполитических исследований и инициатив подготовил новое издание «Антигитлеровская коалиция 1939 — формула провала». Книга выйдет в свет в конце мая.

В сборнике впервые опубликованы фотографии советского оригинала Договора о ненападении и секретного дополнительного протокола к нему. Для историков это настоящее событие, поскольку до сих пор были доступны только их немецкие варианты.

Почему раздел Чехословакии ничему не научил «европейские демократии»? Хотели ли они заключить военный союз с СССР и остановить гитлеровскую агрессию? А если нет — то почему? На широкой документальной основе ведущие российские и зарубежные историки дают ответ на главный вопрос: почему в 1939 году провалилась антигитлеровская коалиция. Анализ событий 1939 года дает тревожные параллели с днем сегодняшним. Выводы российских и зарубежных историков в высшей степени поучительны и актуальны, но не все ныне действующие политики хотят усвоить этот суровые уроки главной катастрофы ХХ века. Книга предназначена политикам, экспертам, журналистам и широкому кругу читателей, интересующихся историей.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В серии «Реальная политика» мы продолжаем исследовать сложные годы кануна Второй мировой войны, насыщенные политическими интригами, когда на кону стояла судьба континента. Сборник «Антигитлеровская коалиция 1939 — формула провала» продолжает тему, поднятую книгой «Мюнхен 1938 — падение в бездну Второй мировой», вышедшей в сентябре 2018 г. и приуроченной к 80-летию Мюнхенского сговора.

В 1939 г. — вплоть до начала военных действий 1 сентября — Советский Союз продолжал отчаянные попытки создать коалицию европейских государств, чтобы остановить агрессию Третьего рейха. Если позорный для себя 1938 год западные эксперты и медиа обошли молчанием, то в этом году все информационные «пушки» направлены на Договор о ненападении между Германией и СССР, подписанный 23 августа 1939 г. Он используются для того, чтобы возложить ответственность за начало Второй мировой войны на Советский Союз, чтобы поставить знак равенства между «коммунизмом и фашизмом».

Авторы этого сборника, основываясь на фактах и архивных документах, развенчивают эти клеветнические и явно ангажированные обвинения. Договор о ненападении для Москвы был вынужденным шагом, сделанным когда стало понятно, что антигитлеровской коалиции не будет. Он дал Советскому Союзу почти два года передышки для подготовки к отражению неминуемой агрессии. Более того, аналогичные договоры до СССР подписали и «главные обвинители»: Великобритания, Франция, Дания, Латвия, Литва и Эстония.

В сборнике впервые опубликованы фотографии советского оригинала Договора о ненападении и секретного дополнительного протокола к нему. Для историков это настоящее событие, поскольку до сих пор были доступны только их немецкие варианты. И между двумя вариантами есть расхождения. Дело в том, что в 1939 г. текст договоров печатался на пишущих машинках без использования копировальной бумаги. Договор и протокол печатались четыре раза, и это объясняет некоторые технические несовпадения текстов. Необычность оформления договора и протокола может свидетельствовать о крайне ограниченном времени, имевшемся на подготовку и согласование текстов.

Читая шифротелеграммы советских послов и разведчиков, приведенные в книге, никак нельзя отмахнуться от параллелей с сегодняшним днем. И советские, и западные дипломаты говорили о приближающейся войне и называли сроки, которые оказались верными. Единственный путь предотвратить войну лежал тогда через создание системы коллективной безопасности в Европе. Сегодня, когда администрация США разрушает систему договоров о вооружениях и требует милитаризации Европы, сохранение мира на континенте также требует создания системы коллективной безопасности. В прошлый раз гигантские усилия Москвы не увенчались успехом. Усвоили ли сегодняшние политики суровые уроки той катастрофы?

Выражаю благодарность всем авторам, принявшим участие в этом сборнике. Их материалы — результат десятилетий кропотливых исследований и борьбы за историческую истину. Отдельно стоит отметить работу канадского историка Майкла Джабара Карлея: западному ученому приходится идти против очень мощного течения, что требует независимости мышления, крепкого стержня и мужества.

Особая благодарность Олегу Геннадьевичу Назарову, который в очередной раз в качестве ответственного редактора координировал работу коллектива историков со всей компетентностью и вниманием к деталям.

Мы глубоко признательны Историко-документальному департаменту МИД РФ и лично директору департамента Надежде Михайловне Бариновой за предоставленные документы, фотографии которых приведены в книге, и за ценные советы по пониманию исторических вопросов.

Благодарю нашего давнего партнера издательство «Кучково поле», и лично Георгия Эдуардовича Кучкова, с которым мы в 2012 г. запустили серию «Реальная политика», за высокое качество их работы, за скрупулезное внимание к изданию и творческий подход.

Дорогой читатель, наши книги призваны снабдить вас знаниями и аргументами в защите нашей страны на арене политической, военной и информационной. Недостаточно глубокое знание оппонентов и собственные просчеты стоят нам слишком дорого. «В мире нет ничего нового, за исключением истории, которой вы не знаете», – говорил американский президент Гарри Трумэн. «История – самый лучший учитель, у которого самые плохие ученики», — повторяла премьер-министр Индии Индира Ганди.

Пусть это будет не про нас.

Вероника Крашенинникова
Генеральный директор Института внешнеполитических исследований и инициатив, Член Общественной палаты РФ, заместитель председателя Комиссии по развитию общественной дипломатии, гуманитарному сотрудничеству и сохранению традиционных ценностей

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие. Вероника Крашенинникова

Сто дней до войны (от ответственного редактора). Олег Назаров

Расчленение Чехо-Словакии (март 1939 г.): Реакция в мире. Валентина Марьина

Польша весной и летом 1939 г. Дмитрий Буневич

«Картина варварства и глупости»: белорусское и украинское меньшинство II Речи Посполитой в конце 1930‐х гг. Кирилл Шевченко

Внешняя политика Польши накануне Второй мировой войны на страницах польской печати. Александр Киселёв

Развитие правоконсервативных идеологий и режимов в постверсальской Восточной Европе накануне Второй мировой войны. Константин Софронов, Дмитрий Суржик

Прибалтика-1939: пакты с Гитлером. Владимир Симиндей

Политический кризис 1939 г. и Финляндия. Владимир Барышников

Европейский кризис 1938–1939 гг. и внешняя политика Великобритании. Александр Иванов

Англо-франко-польская коалиция против Германии в 1939 г. Михаил Мельтюхов

История провала: англо-франко-советский альянс, которого не было, и неопубликованная белая книга британского правительства, 1939–1940 гг. Майкл Джабара Карлей

«На границе тучи ходят хмуро...»: СССР и Япония накануне Второй мировой войны. Анатолий Кошкин

Предвоенный политический кризис глазами «Кембриджской пятерки». Михаил Богданов

Советский Союз, Германия и политический кризис 1939 г. Михаил Мельтюхов

Советско-германские документы августа 1939 г.: Проблемы источников. Михаил Мельтюхов

Предвоенный мир глазами Кремля. Александр Шубин

Сведения об авторах

Именной указатель

_________________
Tautos jėga ne jos narių vienodume, o vienybėje siekiant pagrindinio tikslo - Tautos klestėjimo.

Į viršų

Puslapis 1 iš 1

[ 2 pranešimai(ų) ]

Visos datos yra UTC + 2 valandos [ DST ]

Dabar prisijungę

Vartotojai naršantys šį forumą: Registruotų vartotojų nėra ir 5 svečių

Jūs negalite kurti naujų temų šiame forume
Jūs negalite atsakinėti į temas šiame forume
Jūs negalite redaguoti savo pranešimų šiame forume
Jūs negalite trinti savo pranešimų šiame forume
Jūs negalite prikabinti failų šiame forume

Pereiti į: